Лев ушел к сэру

Сэр Ричард Роджерс стал обладателем "Золотого льва" Х Венецианской архитектурной биеннале. Об этом объявил председатель жюри биеннале Дэвид Крофф. Сама биеннале открывается 10 сентября, однако в этот раз впервые победитель в номинации "За заслуги" назван досрочно. С подробностями – Григорий Ревзин.

Номинация "За заслуги" на Венецианской архитектурной биеннале – точка пересечения интриг вежливости. "Золотых львов" раздает жюри, причем главный куратор биеннале не входит в жюри и не может влиять на его решение. Чтобы ему не было обидно, ему дается право предложить кандидатуру в номинации "За заслуги". Чтобы жюри не было обидно, его предложение должно быть одобрено жюри.

В этот раз впервые кандидатура сэра Ричарда Роджерса, предложенная куратором биеннале Ричардом Бардеттом, была одобрена жюри во главе с Дэвидом Кроффом досрочно, до начала биеннале. Объясняют это желанием получить реакцию прессы и общественности досрочно. В момент вручения остальных "Золотых львов" биеннале, 10 сентября,– за лучшую экспозицию, лучший национальный павильон, лучший проект – номинация "За заслуги" как-то теряется и на нее не обращают достаточного внимания. По соображениям пиара ее решили объявлять заранее.

Это, несомненно, разумный ход. Сама возможность его сделать свидетельствует о трогательном согласии между жюри биеннале и главным куратором. И в данном случае это не столько взаимная вежливость, сколько программа.

Нынешняя архитектурная биеннале отличается известной двойственностью. Традиционно Венецианская биеннале – это место утверждения архитектурного авангарда. Есть главная коммерческая выставка мировой архитектуры – инвестиционная выставка в Канне, и там представляют реальные проекты с реальным финансированием. Хотя делают это те же архитектурные звезды, что блистают и в Венеции,– тот же Ричард Роджерс, Норман Фостер, Заха Хадид, Рэм Колхас, Жан Нувель, но там они на вторых ролях, главные – инвесторы, и проекты у них сравнительно внятные. В Венеции те же люди выступают как капитаны будущего – они представляют свои архитектурные дерзания и мечтания, а инвесторы, наоборот, ходят, этими дерзаниями ошарашенные и угнетенные.

К сожалению, тут есть две проблемы. Во-первых, инвесторам не нравится ходить угнетенными, во-вторых, архитектурный авангард последние 15 лет как-то не авангардит. Возможно, в других областях то же самое, но архитекторы как-то переживают, что у них уже два десятилетия мечтают одни и те же люди и про одно и то же. С тех пор как в нашу жизнь пришел компьютер, архитекторы все пытаются построить реальное здание, чтобы оно выглядело как виртуальное. Пока не получается.

В связи с этим Венецианская биеннале нервничает и ищет себя – и в этом году нашла путем приглашения на роль куратора Ричарда Бардетта, профессора Лондонской школы экономики, который заявил тему "Города.

рхитектура и общество". В результате, если судить по документам биеннале, она должна превратиться из мировой кузницы архитектурных дерзаний в планировочный отдел областной администрации. Там все графики роста народонаселения да загрязнения, роста цен на недвижимость и их падения, динамика мировой торговли и перераспределения денежных потоков между разными отраслями. Это, конечно, вызывает большое уважение, но традиционная для биеннале публика дерзающих и мечтающих может заскучать. Это не мечты получаются, а какая-то бухгалтерия.

И вот тут появляется сэр Ричард Роджерс. И спасает положение.

Потому что он не просто так сэр (сэра он получил в 1991 году). Он сэр в обе стороны. Он, с одной стороны, строитель центра Помпиду в Париже (в соавторстве с Ренцо Пьяно), директор галереи Тейт в Лондоне с 1981 по 1987 год, почетный поверенный Музея современного искусства в Нью-Йорке. То есть он такой сэр авангарда. А с другой стороны, он советник лондонской мэрии по планировке города, советник правительственной комиссии по реконструкции британских городов, советник мэрии Барселоны по реконструкции города и еще десятка подобных институций – то есть фактически главный европейский эксперт по урбанизму. Так что он же сэр градостроительства. Вместе это и обеспечивает то, что необходимо нынешней архитектурной биеннале,– соединение авангардизма с наукообразием.

Если судить по результатам этой деятельности сэра Роджерса, она довольно грустная. Именно он в начале 80-х годов остановил неоклассическую волну в британской архитектуре, заставил замолчать пропагандиста этой архитектуры принца Чарльза и провалил неоклассические проекты лидера этого направления Квинлана Терри (написал личное разгневанное письмо в правительство и поднял общественную волну). Тогда это казалось большой победой авангарда, но с тех пор Лондон украсился огромными небоскребами в самом центре города, потерял свой исторический облик и стал все больше напоминать азиатские столицы – и к тихим аккуратным портикам Квинлана Терри люди стали относиться ностальгически. Что касается Барселоны, где снесен огромный портовый квартал, то это, вероятно, единственный средиземноморский город, на набережной которого нет ни одного человека. Пустая идеально ровная поверхность асфальта, на краю ее – авангардных форм отели, с другой стороны – море, сорок градусов жары, и редкая чайка перелетит через эту асфальтовую пустыню.

Вероятно, такой же будет и архитектурная биеннале – она докажет нам необходимость превращения города в авангардную инсталляцию на основании исследования графиков роста народонаселения и движений денежных потоков на биржах. Это грустно, но это не важно. Дело в том, что при всей своей авангардной ангажированности, при том, что сэр Ричард Роджерс – глава некой неформальной группы архитектурных звезд, контролирующих крупнейшие конкурсы (Рэм Колхас, Норман Фостер и Заха Хадид в разное время были его учениками и сотрудниками), при том, что ему многое можно поставить в упрек, он действительно очень талантливый архитектор. Здание Ллойд в Сити в Лондоне – первый памятник британского хай-тека – и сегодня смотрится как космическая станция, причем особого типа. Это такая архитектура, что слово "high" воспринимается не только в смысле высокого качества техники, но и в социальном – как указание на породистость и аристократичность. Так, будто само собой понятно, что первыми астронавтами, разумеется, могут быть только принцы и герцоги, и гайки и болты в их кораблях несут в себе что-то от герцогского достоинства.

Это парадоксальное сочетание технического авангардизма и аристократичности – национальная английская черта, ее больше не встретишь ни в одной другой архитектурной школе мира. Немцы вносят в хай-тек основательное занудство, что-то такое шарикоподшипниковое или шатуннокривошипное, итальянцы – особый блеск и сверкание, так что здание отчасти напоминает искусственную елочку, а японцы – созерцательность, медлительную вплоть до полуночной зевоты. И только у англичан человек, заворачивающий гайки и клепающий заклепки, может выглядеть лордом. И это благодаря сэру Роджерсу. Это его находка, любимый сегодня в России лорд Фостер лишь его продолжатель.

Так что творчество Роджерса создает некоторую надежду на то, что даже если наши города и превратятся в авангардные инсталляции, некоторый привкус аристократизма в них все же останется. Но этот привкус надо тщательно поддерживать, например, путем вручения лорду возможно большего числа премий и званий. У него уже есть звание лорда и пожизненного пэра, кавалера ордена Почетного легиона, золотая медаль Королевского общества архитекторов, премия японского императора и еще около 20 статусных архитектурных наград. Теперь вот "Золотой лев". Удивительно, что пока нет Притцкеровской премии (архитектурной Нобелевки). Но, вероятно, будет. Вероятно даже, что само присуждение ему "Золотого льва" – очередная интрига вежливости. Мягкое напоминание притцкеровскому жюри со стороны венецианского жюри, что пора уже обратить особое внимание на сэра, пэра и кавалера архитектуры Ричарда Роджерса.