"Кордебалет задал жару легендарной Мариинке"

Закончился первый этап гастролей Большого театра в лондонском "Ковент-Гардене". Английская критика благосклонна к москвичам как никогда. Возможно, по контрасту с провалом балетов Мариинки, полагает ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.

Летний сезон англичане предвкушали с марта – когда стало известно, что одновременно с гастролями Большого в "Ковент-Гардене", посвященными 50-летию первого визита московского балета в Лондон, в соседнем "Колизеуме" Мариинский театр покажет тематический блок "Шостакович на сцене". Пресса ожидала битвы титанов, заранее отдавая пальму первенства петербуржцам. И ошиблась, не взяв в расчет репертуар. Несмотря на звездный состав исполнителей, поставленные в 60-70-е годы балеты Шостаковича, ценные лишь для советской истории и непригодные для экспорта, были приняты более чем прохладно; а новинка – "Золотой век" – провалилась с особым треском (см. Ъ от 3 августа). Большой же начал с испытанных на гастролях двухлетней давности "Дочери фараона" и "Лебединого озера" – и не просчитался. Лондонские критики компенсировали недовольство петербургским репертуаром дружным хором похвал в адрес Большого, причем отнюдь не дежурно-юбилейных.

Мимоходом закрыв тему противостояния Большой–Мариинка ("Если Мариинский театр сражался, чтобы заполнить зал на программах Шостаковича, то у москвичей таких проблем не было"), критики вспоминали триумф Большого пятидесятилетней давности, глубокомысленно отмечая, что с тех пор "многое изменилось": для зрителей Большой уже не экзотическая редкость, вызывающая "дикое возбуждение" (еще бы, за полвека москвичи посетили Лондон не меньше двадцати раз), но имя, гарантирующее продажу билетов. Куда существеннее другое наблюдение англичан: поменялся сам танец москвичей. Мощные реалистические спектакли сменились "более легким стилем" – балет из орудия пропаганды превратился просто в искусство.

Еще лет пять назад невозможно было представить в брюзгливой The Times благодушно-лучезарную фразу: "Если кто-то хочет начать сезон в счастливейшем настроении, то найдет немного балетов лучше, чем 'Дочь фараона'". Или захлебывающийся тон серьезного The Telegraph: "Но как радостно и развлекательно проскочили три акта!" Временами критики спохватываются и пеняют Пьеру Лакотту, автору "Дочери", на то, что "ему не хватает гения Петипа, который мог превратить нонсенс в золото хореографии". Но тут же припоминают "массу красивых танцев" и "изысканные вариации", которые "позволяют артистам Большого отполировать лиризм и облагородить московский стиль".

"Восходящее поколение солистов" (именно на молодежь сделал ставку Большой на этих гастролях) восхитило критиков не меньше именитых звезд. Отдавая должное статусной приме театра Светлане Захаровой ("девушка имеет тело, которое встречается в балете один раз на десять миллионов,– длинное, сильное, с исключительными линиями и поразительно гибкое"), обозреватели чуть ли не с большим энтузиазмом описывают исполнителей вторых ролей и вариаций Марию Александрову, Екатерину Крысанову, Наталью Осипову, Дмитрия Медведева, Екатерину Шипулину, Вячеслава Лопатина, Яна Годовского. Назидательный Климент Крисп из The Financial Times подытожил залихватским пассажем: "Вся труппа Большого с легкостью играет в эту безумную старинную игру, подобно шулеру, достающему тузы, которых у него на руках не было". Радостной игривости добавили и накладки-курьезы: настоящая лошадь, оставившая на сцене кучу, и фальшивая обезьяна, у которой премьер ненароком оторвал хвост вместе с прилагающейся частью костюма, что вызвало веселое улюлюканье зала и специальную публикацию в желтоватой The Sun.

Стратегия Большого оказалась верной: начав гастроли фейерверком "Дочери", театр задал праздничный тон гастролям, который не сумели омрачить традиционные претензии к "Лебединому озеру" в редакции Юрия Григоровича. Эту шестидесятническую версию англичане уже лет тридцать пять смотрят с завидной регулярностью и не устают вновь и вновь разбирать по косточкам. На сей раз доминировали две противоположные точки зрения. Первая винит во всем солистов, не сумевших передать сложную психологию персонажей: "Руслан Скворцов хмурил брови, много вздыхал, но не показал, что его герой находится в психологическом кризисе... Он делал все очень-очень внимательно, будто сдавал экзамен по вождению. Такой принц не производил впечатления на невозмутимую, внушающую благоговейный трепет Светлану Захарову. По правде говоря, Скворцов и Захарова подходили друг другу как ветчина и заварной крем – неудачное сочетание для стартового состава". Согласно второй версии, во всем виноват сам хореограф, "который забыл, как рассказывают истории": "Первая сцена балета – пустая шелуха... Ничто не становится яснее и с дальнейшим ходом балета. Это было бы не столь существенно, сохрани Григорович оригинальную музыку и хореографию с их известной магией. Вместо этого он навязывает ряд ужасающих изменений, в том числе осквернение вдохновляющего катарсиса Чайковского, что лишает балет его внутреннего эмоционального заряда".
Большой театр, по привычке лелеющий устаревшую постановку Юрия Григоровича (в оценке которой корреспондент Ъ присоединяется к английским коллегам), ругань в адрес советского классика вряд ли расстроит: эта ложка дегтя плавает в изрядной бочке меда, в которой самым сладким оказывается вывод строгого критика The Guardian: "Самое страшное преступление – это то, что Большой танцует балет так хорошо. Кордебалет задал жару легендарной Мариинке. Ряд солистов исполнили свои партии с подлинной индивидуальностью и щегольством. Светлана Захарова показала развитие своего замечательного танца в этой двойной роли. И она, и вся труппа заслуживают настоящего 'Лебединого озера'".

Однако гастроли Большого далеки от завершения, и о бесспорном успехе говорить пока рано. Только что на суд публики была представлена премьера этого сезона – прокофьевская "Золушка" в постановке Юрия Посохова, которая на родине получила далеко не лестные отзывы. Вслед за ней обрушится целый шквал новых для англичан балетов: комедийный "Светлый ручей", за колхозным сюжетом которого нелегко распознать западную комедию положений; душераздирающая мелодрама, в которую Ролан Пети превратил "Пиковую даму"; русский Баланчин в виде знаменитой "Симфонии до мажор", новейшая "Игра в карты" Алексея Ратманского. Ъ проследит, смогут ли консервативные лондонцы переварить такое количество разнокалиберной продукции.