Новинки старинной музыки

В рамках фестиваля "Шереметевские сезоны" в дворцовом театре музея-усадьбы "Останкино" выступил оркестр старинной музыки Pratum Integrum. Музыканты-аутентисты сыграли программу из музыки русского классицизма – и тем подвели итог своего третьего сезона. Комментирует СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.

Pratum Integrum логику своих концертов обыкновенно выстраивает вокруг презентации редкостей: свеженайденные партитуры, мало играемые или вовсе малоизвестные композиторы – и в результате добротная атмосфера открытия и экспериментальности. В этот раз, строго говоря, было не так, потому что все исполнявшиеся вещи уже хоть раз да были сыграны (надо уточнить, сыграны тем же коллективом). До-мажорная симфония Максима Березовского и его же ария "Prudente mi chiedi" из оперы "Демофонт" – даже не однажды. Ми-бемоль мажорный скрипичный концерт и симфония до-мажор Антона Фердинанда Тица – на монографическом концерте, памятно называвшемся "Безумный Тиц". Наконец, ре-минорный виолончельный концерт Иоганна Генриха Фациуса (служившего в капелле владельца Останкино, графа Николая Шереметева) – в январской программе "Галантные пляски".

Однако сформировали эту подборку вовсе не от безделья. Это была своего рода публичная "обкатка" программы, которую оркестр повез в Брюгге на фестиваль Musica Antiqua. Вообще, когда отечественные музыканты что-то такое специальное готовят для выступления за рубежом, это всегда вызывает род ревнивого любопытства: а ну как повезут к заграничной аудитории что-то такое, чего здешняя публика не видывала и не слыхивала. Любопытство – еще и оттого, что в таких случаях резонно ожидать от "экспортной" программы какого-то выражения творческого кредо, какого-то четко осознанного и точно найденного эксклюзива, который впору отождествлять с самим имиджем оркестра.

А тут получилось, что перед московской публикой даже заранее отчитались. Несмотря на прошлые работы в области европейского барочного репертуара совместно со знаковыми фигурами европейского же аутентизма (Тревором Пинноком, Виландом Кейкеном, Марселем Понселе и другими), Pratum Integrum решил вывезти репертуар с российским провенансом, видимо, рассуждая, что классицизм из отечественных архивов заведомо будет звучать на Западе занятным сюрпризом. Вдобавок демонстрировались виртуозные способности солистов (скрипичное соло Дмитрия Синьковского, виолончельное – Павла Сербина), крепкая изысканность оркестрового звучания даже при особо мощном составе (с трубами и литаврами) и уверенная работа с вокалом (упомянутую выше сопрановую арию Березовского исполняла Галина Кныш).

Знающий себе цену энтузиазм, различимая индивидуальная одаренность оркестрантов, ровное качество ансамбля – все это, безусловно, производило самое отрадное впечатление, но в деталях все-таки не безоблачное. Когда хочется чуть большей филигранности (можно даже занудства, пускай бы) в интонации – слышится радостная, но не вполне "пережитая" обобщенность. Когда, напротив, хочется, чтобы кропотливая работа над интерпретацией оборачивалась иллюзорным ощущением сугубой легкости и открытости (слушатель музыки XVIII века, как правило, сам обманываться рад) – получается немного суховато, немного по-головному. Это особенно касается упоминавшихся инструментальных соло: то, что соответствующие партии у Тица и Фациуса сложнейшие, это понятно, что у Дмитрия Синьковского и Павла Сербина хватает сил и вкуса на то, чтобы сложности удовлетворительно преодолевать, тоже ясно, но в результате оба концерта звучат трудно и слегка испуганно, а ощущение гибкой и свободной музыкальности при этом в недостатке.

Занятно: еще лет шесть тому назад само существование в Москве такого оркестра – молодого, легкого на подъем, прекрасно осведомленного, по-хорошему амбициозного, часто выступающего, причем выступающего с программами одна интереснее другой,– до такой степени представлялось прекрасной грезой, что от сдержанных по масштабу придирок казалось возможным воздержаться вовсе. Мы уже три года как получили такой оркестр, и выясняется, что при всем том все-таки хочется еще и совершенства: аппетит приходит во время еды.