Декоративное просвещение

Парижский Musee des Arts decoratifs сегодня открывает для публики полностью обновленную экспозицию. Красивую жизнь красивых вещей наблюдала ТАТЬЯНА МАРКИНА.

За всю столетнюю историю парижского Музея декоративных искусств такое с ним впервые – заново отреставрированные экспонаты по-новому разместились в отреставрированных залах.

Основа музея была заложена в 1901 году: несколько частных музеев и одна библиотека решили слиться на основе полугосударственного-получастного финансирования. В 1905 году музей открылся, и его главной задачей было воспитывать у публики хороший вкус, показывая ей правильные вещи. Музей разместился в крыле, пристроенном к Лувру с запада, вдоль улицы Риволи; в нем накопилось 150 тыс. предметов. Но к 1995 году залы стали закрываться на реставрацию: всякие кресла и чашки это не живопись, которая говорит сама за себя,– выставлять их так, чтобы было интересно, нелегко. Необходимы были перемены.

В результате за шесть лет было полностью отреставрировано 6 тыс. предметов (на это ушло €4,1 млн) и реконструировано все здание (на это потребовалось еще €35 млн, из них 25 млн дало государство, остальные – частные спонсоры). Трансформировалась и концепция. Теперь главную задачу кураторы видят не в том, чтобы просто показать красивое, а подвигнуть современных мастеров всем этим проникнуться и тоже творить красиво. Для этого в новой экспозиции, которая развернута кругами вокруг грандиозного главного нефа музея, демонстрируются не просто разные эпохи и стили в мебели, фарфоре и коврах, а всячески подчеркивается преемственность стилей. Поэтому все построено по хронологии – начинается с интернациональной готики XV века, а кончается произведениями французских дизайнеров 2000-х годов. Похоже, что под это использовали все площади здания до самой крыши: экспозиции 1940-1990-х "выдавилась" в венчающую здание башенку, в которой пришлось строить новые перекрытия.

Обновленный музей бьет наповал качеством и количеством экспонатов. Особенно количеством (про качество и так можно было догадаться, что вещички будут непростые). Шкафов Буля, краснодеревщика Людовика XIV, не меньше трех штук (для тех, кто не в курсе: сейчас любой из них, продавайся он на аукционе, стоил бы столько, что окупил музею все затраты по реставрации предметов). В одной из витрин стоит штук тридцать серебряных подсвечников XVIII века, чтобы продемонстрировать варианты, в другом зале кресла XVIII-XIX веков рядами висят на стене – так легче проследить трансформацию ножек и спинок. Венчает тему эволюция завитков-волют – сочные в эпоху барокко, худосочные во времена ампира, скучные во "вторых" стилях XIX века, завитки из бронзы, дерева и камня. Кстати, о "вторых стилях" – в экспозиции они реабилитированы, и зал второго рококо середины XIX века так же априори прекрасен, как зал ампира.

Так как экспозиция преследует учебно-просветительские цели, нельзя было обойтись и без раздела "Догадайся, для чего это?". В нем на широких подиумах стоят рядом, например, устрашающая конструкция из стальных трубок дизайнера Филиппа Старка (1982 года), потом кресло XVIII века, потом скамеечки для коленопреклонения, потом минималистский опус 2004 года какого-то молодого немецкого дизайнера, потом аккуратненькое креслице, обитое кожей, которое оказывается биде XIX века, потом стул Fantastic Plastic Elastic Рона Арада 1997 года и так далее – все предметы для сидения (или кажущиеся ими), выдуманные человечеством.

В результате Музей декоративных искусств оказался похожим на другие музеи той же специализации, что есть в мире. Например, на раздел прикладного искусства Музея Виктории и Альберта в Лондоне. Там тоже все сравнивают со всем, показывают эволюцию завитков и ножек и предлагают отличить гильотину от солонки. Причем уже давно. Сходство задач – просветительство – привело Музей декоративных искусств на совершенно правильный, но совершенно неоригинальный путь.

Но есть кое-что, что будет отличать парижский музей от всех прочих. В том же Музее Виктории и Альберта познавать красоту и целесообразность предметного мира предлагается на вещах разного статуса – и уникальная веджвудская ваза, и простой глиняный горшок служат там одним целям. В парижском музее все без исключения предметы – королевского достоинства. Никаких глиняных горшков или крестьянских стульев – только породистые вещи. Колыбель – герцога Бордо, трон – Наполеона, спальня – Луи Филиппа. Это французское "искусство жить", про которое и в музейной концепции написано. Никакой голой целесообразности – только красота. Если на кресле нет завитков – оно недостойно быть креслом.

Завтра то же восприятие жизни можно будет наблюдать на парижской Biennale des antiquaires, международной антикварной ярмарке, которая откроется в Grand Palais. Антиквары даже предлагают рассматривать экспозицию музея как своего рода некоммерческий проект, параллельный ярмарке, где все продается. Ярмарка обещает быть грандиозной и торжественной – она вернулась в Гран-пале, который долго был закрыт на реставрацию, на нее съехалось много зарубежных галерей, а дизайн всей ярмарки делал тот же самый художник-декоратор Франсуа-Жозеф Граф, который помогал Музею декоративных искусств строить экспозицию.